Хищники Дня и Ночи - Страница 12

Король, как и всякий мужчина, был не прочь прихвастнуть. Даже если десятая часть от того, что припишут его доблести придворные поэты, оказалась бы правдой – это значило: Лашман – величайший из воинов, когда-либо живших под небом Ночи.

Жены обратили внимание: о чем бы ни беседовал владыка, мысли его далеко. Сперва каждая из них подумала, что супруг разлюбил ее, именно ее – но после, сопоставив наблюдения, собрачницы успокоились. Причина отрешенности супруга заключалась вовсе не в чувствах Лашмана к ним. Король озабочен, король встревожен. Верные жены не должны нарушать его сосредоточенность.

А владыка размышлял, что он сможет противопоставить десанту Дневных, когда варвары снова появятся у стен Джейхура. А они появятся, нет сомнений… И вовсе не известно наверняка, что горные колдуны снова снизойдут до такой милости – известить короля Ночи. Всем ведомо, что до сих пор они, хотя и рассуждали о равновесии, неизменно оказывали помощь Дневным варварам.

Даже если чародеи пожелают помочь, и тогда – сумеет ли войско Ночных одолеть врага без помощи шерванов? На протяжении веков варвары собирают все более многочисленные армии и вооружают их лучше. А умение Дневных сражаться строем – сродни волшебству. У них много волшебства… слабого, мелкого.

Благодаря начаткам магии, которые Дневные позаимствовали у колдунов, число и достаток южан растут. При том способе, каким набирают войско старейшины Дня, это означает, что растет число рекрутов, ибо Дневные – варвары и не понимают, что война не ремесло, а искусство. Они полагают, что войной следует заниматься всему народу, тогда как у Ночных это благородный образ жизни, удел высшей касты. Издревле почтеннейшие роды народа Ночи оттачивали и совершенствовали боевые приемы.

В любом поместье хранятся фамильные доспехи, имеющие определенный вид, родовитого северянина можно узнать по форме шлема и очертаниям панциря. Оружие каждого воина имеет собственное имя и историю. Меч обладает душой! Меч или палица – словно член семьи для потомственного воителя.

Дневные же стали изготавливать военное снаряжение из меди и бронзы. Мастер-оружейник изготовит тысячу одинаковых клинков – и где поместится душа? Как ей не заблудиться среди сонма неотличимых кусков металла? Нет, оружие Дневных бездушно, оно может быть теплым, словно человеческое тело, пока его держит рука воина, – и становится холодным, будучи оставлено. Лашман привез трофейные мечи, как игрушки для малышей, но когда дети подрастут – в бой они пойдут в доспехах из панциря ванмара и с роговым оружием, усаженным зубами бейраха. Тела могучих хищников помогли изготовить оружие, а души зверей пойдут, незримые, в бой рядом с воинами, станут пугать и лишать мужества врага, выпивать его отвагу, терзать душу. Хорошо бы в этом будущем бою воинам Ночи помогли шерваны…

Снова и снова мысль обращалась к одному и тому же – как Джейхуру обзавестись большими шерванами? Деревни на побережье время от времени подвергаются набегам Дневных, которые истребляют шерванов, там есть водяные черви, но они все сплошь малыши, даже меньшие, чем джейхурские звери, уцелевшие после битвы. Шерваны поселений и поместий в глубине материка? Возможно, там найдутся крупные особи, но как их доставить в Джейхур? И Шамкат прав, они могут не выжить в соленой почве у моря.

Ничего не надумав, Лашман созвал совет мудрецов и задал им задачу: как в ближайшие годы Джейхуру обзавестись большим шерваном? «Я не тороплю вас, думайте, ищите ответ, – заявил владыка Ночи старикам, – у вас есть время до моего возвращения». Дземдар привез ответ колдунов – они ждут владыку Ночи. Юзифо Дженкинс примет короля.

* * *

Отправляясь в Замок колдунов, король взял с собой только малую свиту. Незачем беспокоить чародеев, являясь с многочисленным посольством, а если коварные колдуны замыслили недоброе – от их волшебного оружия не защитит и все войско Ночных. Поэтому Лашмана сопровождали Дземдар, Чаглави и шестеро опытных дружинников, знакомых с повадками обитателей гор.

К северу от столицы народа Ночи великие горы производят странное впечатление – кажется, будто они склоняются над тобой, нависают, заслоняя небо. Во всяком случае, солнце никогда не поднимается выше величественных хребтов, не жжет и не слепит, так что гордые сыны Ночи могут глядеть в небо широко раскрытыми глазами, а шерваны, даже самые крошечные, спокойно пасутся на поверхности. С другой стороны, у подножия гор черви никогда не достигают предельного размера, ибо им тесно среди камней, а уж камней, по мере приближения к подошве скал, становится все больше и больше. К Длинной долине, прорезавшей великие горы насквозь, от столицы ведет широкая мощеная дорога. За ее состоянием присматривают, поврежденные плиты вовремя заменяют. Дорога – прямая, как джудовый стебель, гладкая. Сперва по обе стороны там и сям высятся полукруглые купола усадеб, до самого горизонта, насколько хватает глаз. Затем дорога переходит в каменистую почву предгорий, которую нет нужды мостить, ибо вода здесь не в силах размыть тракт. Фермы встречаются все реже, поскольку шерванам неуютно в узких ложах ручьев и перемешанной с гравием почве скудных пастбищ. Гравия в этих местах всегда много – его несут талые воды с гор. Каждый год во время таяния снегов ручьи выходят из берегов и разносят новый слой камней, перемолотых стремительными потоками.

Вместо куполообразных строений появляются временные хижины пастухов, вокруг бродят отвратительно волосатые газлоны, стучат копытами по каменным россыпям, подбирают мягкими губами пучки травы, жуют, моргают, роняют слюну. Газлон – мерзкое животное, возиться с ними могут только отверженные, отбросы общества. Проезжая мимо хижин и шалашей, Лашман задрал подбородок и уставился в необъятный склон горы, прямо перед собой, чтобы не пачкать взгляд о согбенные фигуры газлоньих пастырей. Пусть кланяются, пусть заискивают – их труд позорен, и владыка Ночи не станет смотреть в их сторону.